Сейчас во всех слоях общества активно обсуждаются проблемы образования. Куда мы пойдем, отказавшись от Болонской системы? Что будет с Единым государственным экзаменом? Какие изменения необходимы школе? И так далее. Как специалист, окончивший вуз с красным дипломом и более пяти лет преподающий в музыкальном колледже, я тоже хочу высказаться на эту тему.
Долгое время Россия старательно копировала принципы западного образования, невзирая на собственный независимый и успешный опыт, богатую материальную и интеллектуальную базу для самостоятельного развития. И я часто задавалась вопросом, почему многие молодые люди упорно стремятся за рубеж? Если дело только в естественном желании посмотреть мир и обрести новые знакомства, то непонятно, почему центрами притяжения для них являются именно Европа и США, хотя на Востоке тоже много интересного? Финансовых возможностей у того же Китая сейчас не меньше, чем у Америки, да и наша страна может предложить нужным специалистам вполне весомое вознаграждение, захватывающую образовательную среду и участие в значимых проектах. Отчего же Запад так привлекает? Может быть, это некая историческая инерция, возникшая еще с петровских времен. Может быть, сила давних инфраструктурных связей. И то, что из Петербурга лететь до Сорбонны, скажем, ближе, чем до Новосибирского или Томского университета, тоже играет свою роль. Но я думаю, дело не только в этом.
Западный мир не просто привлекает теми или иными выгодами. Он завораживает и приковывает к себе, как целостный гуманитарный феномен. И детям наших чиновников и олигархов не столько выгодно, сколько лестно пребывать в тех же стенах, где читали лекции Пьер Абеляр или Фома Аквинский, Исаак Ньютон или Льюис Кэрролл и ходить по коридорам, помнящим события тысячелетней давности. Может быть, не все отдают себе в этом отчет, обращая больше внимания на возможность обедать бок о бок с отпрысками нынешней мировой элиты. Но престиж тех или иных учебных заведений формируют культура и традиция ― от возраста стен до вековых обычаев неформальных студенческих обществ. Обаяние традиции может даже затмевать невысокий уровень современных преподавателей (судя по тому, что английские учителя всерьез обсуждают исключение «нетолерантного» Шекспира из школьной программы, с этим у них явно не всё в порядке). Будучи выпускницей Театральной академии (ныне РГИСИ), вуза, который продолжает историю трех столетий петербургской театральной школы, я знаю, о чем говорю. Глубокая и живая традиция ― один из серьезнейших мотивирующих факторов в образовании. Отражаясь в художественном творчестве, эта традиция входит в фундамент национальной культуры. И соединение традиции и культуры в текущем образовательном процессе разжигает энтузиазм ученика сильнее любых лозунгов и сиюминутных поощрений. Задумайтесь, сколько русских детей прочитали «Гарри Поттера» и возмечтали поехать в Англию? Но школа чародейства и волшебства Хогвартс ― это творческое преломление реальных принципов британского образования, о которых писательница Джоан Роулинг, окончившая Эксетерский университет и работавшая преподавательницей английского языка, знает не понаслышке.
Традиция ― это живительная почва всякого учебного процесса. Когда она сохраняется, родители могут понимать детей, а дети родителей. Семьям не нужно мучительно искать общий язык с педагогами, а педагогам с начальством, потому что у них есть общие точки соприкосновения. Старший всегда может дать совет младшему, а младший получает дополнительный стимул развиваться, потому что может подражать взрослому. Быстрее идет социальная адаптация, потому что новички сталкиваются с ситуациями, узнаваемыми по рассказам близких или образам культуры.
Бесконечные попытки выстроить нечто новаторское на пустом месте разрушают этот благоприятный микроклимат и порождают неврозы, конфликты и непонимание. Дерево, если его часто пересаживать с места на место, чахнет и становится уязвимым для вредителей. Так и молодежь, если над ней всё время экспериментировать, теряет силы и оказывается уязвимой для деструктивного влияния террористов, фашистов, наркодилеров, различного рода мошенников и сект.
Таким образом, для создания качественной системы образования и формирования здорового гражданского общества традиция необходима. Еще лучше связка традиции и художественных образов, традиции и наглядных примеров. Остается решить, на какую традицию опираться.
Убеждена, что большинство моих сограждан, не задумываясь, ответит: на советскую традицию! Но даже патриотическое крыло власти с этим не согласно. Так, Вячеслав Викторович Володин заявил, что возврата к советскому образованию быть не может, а вот обращение к опыту времен Петра Великого вероятно.
Что ж, наших правителей вполне можно понять. Многие из них оканчивали школу в 1970–1980-е годы. Когда образование вместе со всей страной переживало эпоху застоя. И, вероятно, будущие политики сохранили из своего детства не самые радостные воспоминания, наложившие отпечаток на их убеждения и на весь последующий путь. По-человечески всё объяснимо. Но профессионализм начинается там, где человек поднимается над личным опытом и оценивает систему фактов в ее историческом развитии. Вот такой объективной оценкой и стоило бы руководствоваться в принятии стратегических решений.
То, что Володин предлагает вести традицию в глубину, на самом деле похвально. Непонятно только, почему надо останавливаться на Петре. Можно ведь и первопечатника Ивана Федорова вспомнить! И библиотеку Ярослава Мудрого, и новгородские берестяные грамоты и много чего еще. Не зря Томас Манн сравнивал историю с колодцем, в бездонную даль которого можно погружаться бесконечно. Конечно, можно возразить, что в таком случае есть опасность утонуть, а нам надо какую-то систему строить. Но, если поразмыслить, остановка не менее опасна. Скажете вы, что тянете нить традиции только отсюда, например, от Петра, а ваши противники вспомнят нечто еще более древнее, например, Киево-Могилянскую академию и, опираясь на это, выведут на свет каких-нибудь древних укров и тому подобное.
Поэтому, на мой взгляд, бессмысленно принимать те или иные эпохи за образцы так же, как до этого принимались за образцы те или иные страны. Нужно в каждом времени находить примеры и смысловые опорные точки, значимые для нас сегодняшних.
И в то же время важно учитывать следующее. Китайский мудрец Лао Цзы говорил, что «путь в тысячу ли начинается с одного шага». Сходным образом мыслил и римский папа Григорий Великий: разрабатывая универсальные правила музыкального голосоведения, он требовал избегать слишком широких интервалов. И Рене Декарт, один из основоположников современной науки, призывал в познании и рассуждении двигаться постепенно ― от простого к сложному, от близкого к далекому. На тех же принципах базируется преподавание любого предмета, как в средней, так и в высшей школе. Никто не заставляет первоклассника решать квадратные уравнения. И никто не требует от первокусников повторить доказательство теоремы Пуанкаре. Так же, естественным образом, происходит погружение человека в культуру. Сначала ребенок осознает себя в семье, потом в группе сверстников и уже потом в гражданском обществе и на планете Земля. Сначала он осмысливает настоящее, и только потом осознает прошлое и начинает строить планы на будущее, приобщаясь к истории. Постепенно, мелкими шагами.
Потому живая традиция обретается не где-то далеко, в примерах столетней давности. Она действует здесь и сейчас, под рукой. Через ближайшее окружение, ближайшие предметы и ближайшее прошлое юного человека. А ближайшее прошлое для нас, как ни крути, советское. Если, конечно, мы не хотим всерьез опираться на традицию малиновых пиджаков, бандитских «стрелок» и чеченской войны. Хотя, если соблюдать методологическую честность, и в 1990-х можно найти что-то хорошее ― те остатки советского опыта, которые не были затронуты разрухой.
Оглянитесь вокруг. Воспоминания нынешних родителей, не говоря уж о бабушках и дедушках, хотя бы отчасти советские. Дома, в которых живут семьи, в большинстве своем выстроены в советское время. Школы, где учатся дети, тоже. Лучшие наши фильмы и мультфильмы, которые все пересматривают ― советские. Классики детской литературы ― Корней Чуковский, Агния Барто, Самуил Маршак, Николай Носов, Виктор Драгунский ― советские писатели, и отражают в своих произведениях советские реалии. Главный наш праздник, объединяющий все поколения и все этносы нашей многонациональной страны ― День Победы ― это праздник советской эпохи и советского народа. В этих условиях сохранение и возрождение традиций советского образования ― это не более и не менее чем естественная гармонизация нашего культурного пространства.
Другой вопрос, что преемственность на новой исторической ступени всегда избирательна. Советская школа во многом наследовала досоветской, но многое и отметала. И сейчас требуется произвести отбор, чтобы избежать прежних ошибок и поддерживать созидательное развитие. В этом смысле с Вячеславом Викторовичем Володиным нельзя не согласиться: буквального повторения прошлого быть не может. Хотя бы потому, что научные данные, на основе которых писались советские учебники, во многом устарели, технологии тоже шагнули вперед, и всё это необходимо учитывать. Вопрос в том, как.
Поэтому я утверждаю, что вопрос о современном образовании есть в конечном счете вопрос о методе, о векторе движения нашей науки, общества и государства. Без осознания этого вектора можно сколько угодно спорить о частностях ФГОСов, бюджетов, технологий и учебных программ, но так и не прийти к разумному и современному решению проблемы.
Между прочим, наличие метода было одним из главных преимуществ советской системы. Можно спорить, насколько верно учение Маркса, но то, что оно по-своему логично и универсально, отрицать нельзя. Поэтому на его основе удалось выстроить такую иерархию знаний, которая позволяла осмысливать отдельные факты в рамках целостного исторического процесса без скучной и утомительной зубрежки.
Сегодня же у нас такой универсальной методологии нет. Знания вываливаются на детей беспорядочным потоком не связанных между собой гуманитарных и естественных предметов. При этом каждый учитель озабочен исключительно своей успешностью и голыми цифровыми показателями, а не целостной системой образования. Поэтому растет количество домашних заданий, часть которых выполняется механически, без понимания материала. Другие требуют действий, не имеющих прямого отношения к учебному процессу, ― например, меня в годы учебы просили создавать электронные презентации по физике. Большая часть времени уходила не на научные изыскания, а на подбор картинок и дизайн в компьютерной программе.
Ясно, что многие дети не способны справиться со всей нагрузкой из-за элементарной нехватки времени (они заняты еще и в творческих кружках и спортивных секциях, а некоторые вынуждены помогать родителям следить за хозяйством, ухаживать за братьями и сестрами и даже подрабатывать, чтобы поддерживать семью). В этих условиях учебная мотивация падает ниже плинтуса. Кроме того, школьники сызмальства приучаются к подлогам, потому что часть сложных заданий (и это не только поделки!) за них выполняют родители. Ситуация усугубляется тем, что иные учебники написаны так, что по ним невозможно самостоятельно осваивать программу в случае вынужденных пропусков занятий. Так, в мое время родителей заставляли за свой счет покупать зарубежные учебники английского языка, в которых не было ни одной строчки по-русски ― работать с ними можно было только со словарем и с репетитором, на что требовались дополнительные деньги.
Исходя из сказанного, мне понятно желание наших чиновников от образования освободить детей от непомерной нагрузки. Но предлагаемые способы этого освобождения вызывают сомнения. «Индивидуальные траектории» образования фактически перекладывают ответственность на самих школьников и их родителей, но не решают проблему, потому что каждая такая траектория остается в основе хаотичной. Да еще и лишается той широты взгляда, которая необходима любому человеку, живущему в современном мире.
Я утверждаю это, основываясь на своем опыте. Учась в школе, я была убеждена, что являюсь человеком гуманитарного склада, и естественные науки мне никогда не понадобятся. Однако уже в институте я увлеклась историей и философией и открыла для себя, что многие, на первый взгляд, чисто литературные проблемы непонятны без учета научного и технического прогресса. Поэты, художники, музыканты всегда оглядывались на физические, биологические, астрономические открытия своего времени. Поэтому без базовых знаний в этих областях в гуманитарной сфере профессионально не разобраться. Не говоря уже о том, что в основе такого «идеального» искусства, как музыка, лежит математика, и если пренебрегать изучением «царицы наук», постичь необходимые музыканту гармонию и полифонию попросту невозможно. Я не говорю уже о такой важной дисциплине «гуманитарной» философии, как логика.
А если мы всерьез говорим об идущем технологическом переходе, о том, что всё больше востребованных профессий уходят в интернет, а современные рабочие часто делаются операторами роботов, то любому школьнику необходимо изучать электронику и программирование. Причем так, чтобы не зависеть от конкретной модели гаджетов, приложений или операционных систем, которые очень быстро сменяют друг друга. Но освоение этих сфер опять же требует сочетания навыков гуманитарных (любая программа ― это язык), математических (чтобы понимать законы кодирования) и естественнонаучных (все современные устройства функционируют благодаря физическим и химическим законам).
Итак, если мы хотим воспитать человека, способного активно и творчески самореализовываться, развивать экономику и при необходимости защищать свою страну, то база всеобщего образования должна оставаться широкой. Факультативное и углубленное изучение отдельных предметов одаренными детьми возможно ― и такой опыт был уже в советской школе, ―, но единый фундамент знаний должен быть многоплановым, глубоким и насыщенным. Сделать этот поток разнокачественной информации понятным и удобоваримым может единая методологическая база. Думаю, что именно ее разработкой, с учетом прошлого опыта и современных реалий, и нужно заниматься.
Пока же «индивидуальные траектории», система «2 + 2 + 2», замена бумажных учебников на электронные и учителей на «тьюторов» являются косметическими мерами, призванными прикрыть творческую импотенцию наших чиновников в решении главного ― методологического ― вопроса. Вдумайтесь! Вместо того чтобы серьезно переосмыслить устаревшее содержание программ, эти чиновники предлагают всё новые и новые способы классификации и учета ― вплоть до перепоручения оценки искусственному интеллекту. Но ведь параметры любой аналитической выборки задает человек. И поставляет, и оперирует данными тоже человек. Поэтому нынешняя цифровизация по сути означает замену рукописных галочек электронными, не затрагивая самых опасных, кровоточащих язв современного образования. Зато мошенники получают новые инструменты для воровства личных данных, и на создание этих инструментов уходят миллионы бюджетных денег.
Я, конечно, не против инноваций, но считаю, что внедрение их должно руководствоваться здравым смыслом, а не слепой верой.
В заключение несколько слов о вузах. Я сама окончила Театральную академию по программе специалитета и убеждена, что ничего лучше ― во всяком случае, в моей профессии ― не придумано. При этом я не против отучиться еще два года в магистратуре и даже получить второе высшее, буде оно станет бесплатным. А может быть, и третье. Вообще, мне кажется, государство должно всемерно поддерживать тех, кто хочет учиться, и не ставить на их пути материальных и идеологических препон. Хотя, конечно, надо отсеивать тех, кто ищет не знания, а теплое бюджетное место, кто гонится не за качеством образования, а за престижной бумажкой, и, кое-как продержавшись пять лет в институте, выходит оттуда полным неучем. К сожалению, таких потребителей образовательных услуг немало!
Категорически не одобряю идею «2 + 2 + 2». Хотя истоки ее понимаю. Очевидно, уровень образования нынешних выпускников катастрофически низок, и поэтому осваивать классическую программу специалитета на традиционном уровне они не могут. Но это не означает, что нужно и дальше дробить систему вузовского образования. Вероятно, разумнее будет развивать систему подготовительных курсов при университетах и уже упомянутых факультативов в школах, чтобы абитуриенты доводились до «нужной кондиции» еще до завершения школьной программы. Эта мера может быть принята на время переходного периода по улучшению среднего образования.
Скорее всего, потребует корректировки и Единый государственный экзамен. Практика натаскивания на тесты должна быть упразднена в пользу укрепления знаний!
Мне нравится идея, что компании, нуждающиеся в высококлассных специалистах, будут отслеживать и поощрять перспективных студентов. Но опять же, почему всё должно сводиться к цифровому портфолио? И почему ради целевых потоков надо разбивать единый комплекс образования? Ведь и без этого можно усилить роль производственной практики и подключать молодежь к работе над перспективными проектами. Так, у меня на факультете были общие лекционные курсы, были дополнительные предметы для «музыкальной» группы театроведов и практически полная свобода в выборе тем семинарских занятий. Некоторых этот выбор от курса к курсу вел к дипломной работе, а потом и к диссертации. При этом база знаний у всех оставалась единой.
Для того чтобы дать предприятиям работников, а студентам ― уверенность в будущем, не надо изобретать велосипед. Почему бы не возродить систему распределения? Наверно, отказавшись от обязаловки. Может быть ― на соревновательной основе. Но если молодой человек с первого курса будет знать, что после выпуска сразу получит работу, а, возможно, и жилье, и социальную поддержку, если он будет знать, что пятерки, красный диплом, успешные исследования принесут ему реально хорошую должность, не будет ли это лучшим стимулом, чем любые реформаторские начинания?
Вот что я хотела сказать. Призываю обсуждать мои и другие идеи, понимания и предложения, честно и открыто говорить обо всех проблемах образования, потому что приемлемые для общества решения рождаются в спорах.