Еще когда я был далек от театра, в одном отделе скучной госструктуры вместе со мной работала девушка, у которой друг семьи был главным режиссером одного московского камерного театра. Я ничего не знал о театральной жизни в принципе, о театральной внутренней кухне, но я стойко почувствовал особую атмосферу, в которой живут эти люди. Их человеческие отношения, отношение к профессии, образ жизни, продиктованный этим.
Коллега много рассказывала не только о спектаклях театра, но и о том, как, например, коллектив вместе что-то празднует, как выглядят «капустники-корпоративы» и прочее. Эти люди воспринимались как прихожане некой необычной церкви.
Недавно театр, о котором я столько слышал от знакомого человека, попал под «слияние» и был закрыт. Об этом я узнал, когда волею судеб стал гораздо ближе к театральной жизни. Уже шла СВО. К своей знакомой я обратился, поскольку мне были нужны контакты из театрального мира. Театры всегда казались чем-то из категории вечного. Люди умирают, но не театры. Театр на Таганке, театр Фоменко, театр на Юго-Западе и все прочие, по крайней мере, государственные театры, казалось мне, были, есть и будут всегда. «Слияние» было, как приход инопланетян. И вот «инопланетяне» пришли.
Когда я был подростком, в нашей среде часто говорили: «по ногам, как по бульвару» — когда кто-то бежал, не видя, что наступает всем на ноги. Что-то такое с некоторых пор делают и чиновники не только с театрами — с культурой в целом.
Когда просишь нейросеть собрать сведения о деградации культуры в России, та отчитывается «доминированием массовой культуры над высоким искусством». Не поспоришь. Только доминирование еще не значит уничтожение. «Массовая» доминирует везде, но по беспощадности «зачистки» и управляемой деградации институтов, из которых выходят способные высокое искусство создавать, мы впереди планеты всей. Об этом, кстати, шла речь во многих публикациях нашей газеты, а главный редактор Сергей Кургинян передавал в своей колонке слова руководства ВГИКа, которое давно считает большим достижением вывести студентов к третьему курсу на уровень гуманитарных знаний девятого класса.
Постсоветская Россия по какому-то загадочному стечению обстоятельств сочла культуру ненужной, сама эта культура и ее носители при таком отношении не выстояли (да и не могли), а далее пошли всевозможные сокращения часов, где только можно их сократить, и слияния уже как обычных школ, так и музыкальных, художественных…
«Аргументы недели» пишут, что в начале декабря 2024 г. в департаменте культуры города Москвы собрали директоров столичных детских музыкальных школ и школ искусств и сообщили о предстоящей реорганизации. В планах было объединить, «слить» (как в данном случае неслучайно двойное значение этого слова!) школы по территориальному принципу, убрав из этих школ обучение по предпрофессиональным программам.
Планировалось с января 2025 года оставить на всю Москву 27 школ с предпрофессиональным обучением, 13 присоединить к музыкальным колледжам, а остальные (113 школ из 153) перевести на «Творческие образовательные программы» (ТОП). То есть 113 учебных заведений должны были лишиться права обучать детей по предпрофессиональным программам на бюджетной основе. В середине декабря от властей последовало опровержение, а упомянутые сведения назвали интернет-шумихой. Возмущение в обществе и в остающемся еще, получается, мире культуры было сильным. Мне при этом трудно представить блогера или журналиста, который подобную информацию об очередном сливании / слиянии сел бы и выдумал. Власти пообещали обсуждать будущее детских школ искусств с родителями… Ну-ну, посмотрим…
Но сколько уже закрыли за последние годы, особенно если брать всю Россию!
Еще нейросеть подсказывает: «По данным Министерства культуры РФ, за последние десятилетия значительно сократилось число библиотек, клубов и других учреждений культуры, особенно в сельской местности». Проверяю — правда. В 2020 году спикер Совфеда Валентина Матвиенко негодовала, что за 25 лет в России вдвое уменьшилось количество культурно-досуговых центров, почти на четверть — сельских клубов. А что, в Российской Федерации с самого ее появления в 1991 году заказывали что-то другое?
Слияния библиотек — тема довольно известная. Но сколько с этим губительным процессом ни борются, все идет своим чередом.
Опять нейросеть: «Многие музеи и театры испытывают хроническое недофинансирование, что приводит к их постепенному упадку». И снова правда, которую обсуждают не только в СМИ и блогах, но и в изданиях ВАК — серьезных академических журналах. Пусть в проекте федерального бюджета на 2025–2027 годы финансирование госпрограммы «Развитие культуры» и увеличилось, это совершенно не повлияло на реальность, касающуюся действительного развития культуры. Ее состояние всем видно.
Я окончил факультет журналистики МГУ и, когда через несколько лет после защиты диссертации, в середине 2010-х, узнал, насколько урезают штат моей кафедры зарубежной журналистики и литературы и соответствующие часы, первая мысль была: «Понятно, что переходят на „болонку“ и вообще хотят сделать типа как на Западе, но нельзя же настолько бесстыже…»
Неделю назад сама Би-би-си напомнила о находящемся ныне в СИЗО бывшем главе департамента культуры Москвы Александре Кибовском. При его как минимум попустительстве в столице был разгромлен созданный совместно с Францией центр Экзюпери. Я ранее опубликовал в ИА Красная Весна несколько своих интервью с его создателем Мстиславом Листовым. Единственное, чему здесь можно порадоваться, так это тому, что Мстислав Степанович жив, хорошо себя чувствует и полон сил возобновлять начинание. А ведь бесконечные тяжбы, происходившие вокруг его детища, страшно изматывали, и для человека с худшим здоровьем и не такими крепкими нервами — Листов сам, как и Экзюпери, военный летчик, — закончились бы печально.
Но Кибовский-то, при котором это все происходило, хоть и посажен, а центра Экзюпери нет. И тысячи людей, которые должны были через работу центра приобщиться к наследию крупнейшего писателя, оказались лишены этой возможности. Экспонаты, которые собирали 35 лет, которые уникальны, и на которых воспитывалась молодежь, находятся на даче у друга. Соответствующим образом наша страна выглядит в глазах наследников и всей Франции. Ни Ушаков, ни Путин не помогли, хотя им писали.
В интервью нашей газете архитектор Надежда Матвеева объяснила, что люди ее профессии хранят и передают потомкам облик города, он же культурный код. Очевидно, за этот код нужно бороться, если страна воюет и стоит перед необходимостью преобразований, без которых ей не выжить.
Планы сносить памятники архитектуры, а на их месте возводить издевательские образчики предельного дурновкусия, равно как и решение отдавать под застройку зоны вокруг Бородино и Черной речки никак не «бьются» с желанием продолжить свое историческое существование. Нельзя воевать и одновременно отказываться от себя.
А, может быть, культурное руководство собирается воевать с помощью SHAMAN’а и «Слова пацана»? Господа, вы это серьезно?!
Полгода назад на страницах нашей газеты заведующий кафедрой гуманитарных и общественных наук Санкт-Петербургского института кино и телевидения Аркадий Русаков рассказывал, почему во время Великой Отечественной войны снимали так мало фильмов собственно о войне: не хватало средств, киностудий было в принципе немного, равно как и их продукции. Сейчас средств и всего прочего, чтобы снимать, достаточно, однако даже намека на дух патриотизма, который нужен, чтобы побеждать, — в широком прокате нет. И не обязательно же это должны быть фильмы про СВО, хотя и такое увидеть было бы логично. Или мы ждем уже от западных мастеров культуры «Спасти рядового Райана» о конфликте на Украине, где всему миру за нас (и против нас!) расскажут о происходящем?!
В редакцию присылают сценарии по-настоящему интересных патриотических фильмов, трейлеры, их создатели участвуют в конкурсах… Только от всего этого ощущение какого-то допущенного властью загончика, где желающие могут показывать свое смысловое кино в таком небольшом круге, величина которого заведомо делает его беззубым и «не опасным», как ни старайся. Или все это происходит само собой, без особого даже умысла?
Так что же происходит в последние годы с «творческой камерностью»?
Коронавирусные меры и вакцинация катком прошлись по человеческим взаимоотношениям, а далее — по театральной жизни, которая часть этих взаимоотношений. У Пушкина есть одна-единственная заметка о русском театре — и как выпукло он в ней это показывает! Так же, как и Белинский в своей хрестоматийной статье о Мочалове в роли Гамлета.
Рассаживать через одного («находка» ковидной поры) значит разрушать суггестию — поле общего переживания. Поэтому где, как не в театре, можно было увидеть попытку страшного переформатирования людей! Под надуманным предлогом нам ограничили возможность вместе сопереживать! То есть? То есть разрушили общество.
Именно ковидный бред напомнило нынешнее указание властей пускать в театр только по документам, удостоверяющим личность. Тогда хоть был большой страх перед опасным вирусом. Теперь — боятся только администрации крупнейших театров. Чего боятся? Того, что деньги уходят перекупщикам. Из-за этого нужно поставить на уши все театры, обвалить продажи билетов, создав миллиардные убытки тому же государству, вставить палки в колеса школьным учителям, которым было и так непросто организовывать культпоходы? В своей борьбе с перекупщиками чиновники не видят, что делают медвежью услугу театру как таковому, ведь слово «театр» скоро будет вызывать реакцию «надо по паспорту — ну его», не говоря о защите персональных данных, с которой не всегда справляются даже структуры с миллиардными тратами на соответствующие цели!
По поводу персональных данных хочу сказать отдельно. С одним моим знакомым, который обеспечивает информационную безопасность крупной госкорпорации, после начала СВО стало физически невозможно увидеться — человек вместе со своими коллегами живет в мире постоянных кибератак, чьих-то попыток тем или иным способом нарушить их работу. У этой корпорации огромный штат профессионалов, который тем не менее «зашивается». А «куда податься» московскому театру, да еще и камерному, который не хочет отдавать незнамо кому, пусть даже и невольно, персональные данные своих зрителей, к тому же знает, что именно он должен отвечать за это по закону? Это не абстракции, это сегодняшняя жизнь, в которой мошенники атакуют все госресурсы — и mos.ru, и серверы театров.
Власти перестали беречь и создателей культуры, и тех, кто ее воспринимает. Разве не ясно, что ничем хорошим это не кончится?