Рядом со стаканом апельсинового сока загорелось сообщение в телефоне:

— Отвези отца в деревню.

Расслабленной рукой Андрей взял телефон и ответил:

— Приезжай сам и вези.

Глотнул сока и съел кусок стейка.

— Будь человеком, — раздалось в ответ.

«Вот учитель нашелся! — подумал он, — думает, с автоматом бегает там, так теперь — Аристотель», — Андрей съел еще кусок стейка и снова глотнул сока. Он скопировал предыдущее сообщение:

— Приезжай сам и вези.

Он давно не сомневался: ничего, кроме личных интересов, у людей нет, а кто говорит обратное, делает это в тех же самых личных интересах. Так что свою работу менеджера он считал честным занятием. «Да, это как бы зло. Так в мире ничего и нет, кроме зла!» — так, конечно, он внутренне не выражался, но имел в виду всегда именно это.

— Андрей, а ты обнаглел, — отмечал брат.

— Зато ты красавчик, — расслабленной рукой «выводил» менеджер и допивал сок. В кафе было шумно, и это создавало иллюзию сна: вот он, а вот эти сообщения — приходят совсем из другой реальности.

— Слушай, не хами, — писали ему.

— А ты не капай на мозги, — на каком-то тренинге Андрея научили злить оппонента, и переговорный прием незаметно перешел во всю жизнь. Андрей злил всех, не имея внутри никакой настоящей злобы.

— Ты не в адеквате, — уже констатировал человек, с которым он вырос.

Ничего, кроме планов поиграть в боулинг, не мешало офисному работнику отвезти отца в деревню. Ему просто претило, что какой-то разнесчастный брат издалека ему «указывает».

— У меня встреча в субботу, — врал Андрей. Он доел стейк, и ему уже принесли кофе.

— Слушай, ну попроси Павлика.

— Проси сам.

Эта какая-то странная неуступчивость делала Андрея незаменимым на переговорах и доводила его бонусы до нескольких сот тысяч рублей в месяц.

А сейчас ему было очень нужно, чтобы брат «понял, с кем связался» и откатил. Из принципа.

На дисплее загорелась телефонная трубка и фотография отца.

— Здорово! Я в деревне уже, сам доехал. Ты куда пропал?

— Мне сейчас неудобно, — ответил Андрей и повесил трубку.

Переписка продолжалась. Брат продолжал добиваться своего, а Андрей — отвечать в прежнем духе. Пять минут спустя пришло сообщение:

— Так что ж ты мне не сказал, что он уже там?!

Был допит и кофе. Андрей вышел. Стекла на одном из последних этажей Москва-сити были до того прозрачны, что, казалось, их и нет вовсе. Близко было видно облако. «Мое! — подумал Андрей, — а этот пусть там себе бегает».

Следующее сообщение было от отца. Тот писал, что деньги на краску, починку забора и продукты брат перевел.

«У всех у нас две руки, две ноги и карточка», — думал Андрей и продолжал считать облако своим. Только теперь почему-то ему хотелось, чтобы с братом всё было в порядке, тот вернулся, и они поехали в деревню.

«Шары потом покатал бы», — размышлял менеджер. Он шел в свой кабинет, где его ждали мучительные поиски поставщиков взамен «отвалившихся» из-за санкций.

И тут какими-то не своими показались ему коллеги. Подобное было на прошлой работе, когда он вдруг понял, что у компании нет амбиций и решил увольняться.

— Почему я не хотел везти отца? — с этой мыслью менеджер плюхнулся в кресло.

А отец уже чинил забор и собирался красить. Его собеседниками, одинокого человека, были деревенский кот и шкворчащая на сковороде картошка. Отец смотрел в небо под Тулой, а в его голове неслось: «Сынок, только вернись. Победи и вернись. И этот жиртрест пусть приедет».