10 мая 2020 года в интервью CBS советник Трампа Кевин Хассет сообщает о том, что уровень безработицы в США в мае — июне может превысить 20 %. Что сейчас в США уже более 30 млн человек направили первичные заявки на получение пособий по безработице, и что все это стало крупнейшим потрясением на рынке труда после Великой Депрессии (1929–1939). Но что при этом это дело, как он говорит, поправимое (Трамп же должен избираться!). Кевин Хассет заявляет: «Различия в устройстве экономики тогда (то есть во времена Великой Депрессии) и сейчас велики, мы понимаем, почему экономика замедляется. И мы ожидаем, что сможем направить процесс в обратную сторону».

За счет чего? За счет чудотворства какого-то? Как это может быть поправимо? Как «поправлялся» на самом деле кризис 1929 года, мы знаем. Это были не только очень талантливые действия Рузвельта по преодолению этой депрессии 20–30-х годов. Это была Вторая мировая война. И пока ее не было, ничего США не преодолели по-настоящему. Поэтому когда говорят, что американцы эту Великую депрессию без войны преодолели… Полно, полно… Еще раз спрашиваю: почему события, равные Великой депрессии, являются делом поправимым, процессом, который можно «направить в обратную сторону»? Об этом не говорится ни слова.

11 мая 2020 года авторитетный журнал Nature сообщает на своем сайте, что (цитирую) «люди, не являющиеся белыми, сталкиваются со значительно более высоким риском смерти от COVID-19, нежели белые люди — и ранее существовавшие условия здоровья и социально-экономические факторы объясняют лишь небольшую долю повышения риска».

Понятно, что говорится? Nature говорит: мы понимаем, что часть афроамериканского и иного цветного населения просто плохо живет и еще ведет не очень здоровый образ жизни. И медицина там не ахти. Мы понимаем это, говорит Nature, но эти факторы объясняют лишь небольшую долю повышения риска. Есть что-то кроме этого.

Эта констатация основывается на исследованиях ученых из Оксфордского университета, проанализировавших более чем 17 миллионов медицинских карт за период с 1 февраля по 20 апреля 2020 года. За это время 5 683 человека признаны скончавшимися от коронавируса.

Исследователи, подчеркивает Nature, ну уж никак не были зациклены на расовой тематике. Их интересовали все болезни и все специфические черты, делающие людей более уязвимыми для COVID-19. Мы хотим знать, где группы риска, говорили они. При этом ученые с изумлением обнаружили данное специфическое обстоятельство расовой предрасположенности, не сводимой, как они утверждают, к уровню здоровья или социальному статусу.

В районе 10 мая 2020 года осуществляются специфические вбросы, призванные демонизировать главу КНР Си Цзиньпина, якобы обращавшегося к руководителю ВОЗ с тем, чтобы тот не бил тревоги по поводу ковида. Называется день, когда Си Цзиньпин якобы звонил главе ВОЗ. А потом выясняется, что в этот день никаких звонков не было.

Но нет ни извинений по этому поводу, ни снижения уровня демонизации Китая. Все в буквальном смысле продолжает осуществляться как по писаному. А может быть, не «как по писаному», а буквально в соответствии с тем, что написано в инструкциях?

11 мая 2020 года свою позицию озвучивает в газете The Independent Джорж Сорос, который предлагает сделать ставку на неприемлемость для китайских элит главы КНР Си Цзиньпина, разрушившего ранее существовавший принцип сменяемости власти.

Сорос обрушивается в этой связи одновременно и на Си Цзиньпина, и на Трампа, который рычит на Си Цзиньпина. Он заявляет, что своими шагами по упразднению ограничений по срокам пребывания у власти (ничего не напоминает?), председатель КНР (цитирую) «сломал политическое будущее самым важным и амбициозным членам очень узкой и конкурентной элиты», имеется в виду Политбюро, и что с его стороны это было (цитирую) «большой ошибкой». Таким образом, усилившись, Си Цзиньпин одновременно стал более уязвимым в китайской элитной игре, заявляет Сорос. Сорос признается, что активно следит за элитной борьбой в китайском руководстве и называет себя (цитирую) «сторонником тех, кто верит в китайское открытое общество». Таких сторонников, говорит Сорос, в современном Китае очень много.

А значит, ставку надо делать на китайский вариант чего? — перестройки. Вот что по сути имеет в виду Сорос.

Переходя от Си Цзиньпина к Трампу, Сорос заявляет, что Дональду Трампу хотелось бы стать диктатором, но скоро ему придет конец. Сорос увязывает это с «ковидом». (Отмечу, что и для Си Цзиньпина это все не сахар, потому что он заявил программу, которая сделала бы Китай очевидной державой № 1, если бы она была выполнена. Все эти новые шелковые пути и всё прочее — не мелочи. А помешал ее выполнить ковид.)

Согласившись с оценкой журналиста, согласно которой Трамп не сторонник открытого общества, Сорос сообщает журналисту The Independent, что эпопея с Трампом продлится недолго.

13 мая 2020 года ТАСС сообщает об оценке, которую министр иностранных дел Российской Федерации Сергей Лавров дает политике США. Согласно этой оценке, США вместе с союзниками не оставляют попыток использовать ситуацию с пандемией коронавируса для продвижения своего видения миропорядка, нагнетая конфронтацию.

Не для продвижения видения, а для создания миропорядка. Видение они продвигают, видите ли! Они его тоже продвигают, но когда люди сидят в домах и не могут выйти — это «видение»?

1 мая 2020 года авторитетный американский журнал Journal of Molecular Biology сообщает о том, что американские ученые изучили структуру коронавируса SARS-CoV-2 и обнаружили особенности, которые, по их мнению, объясняют, почему этот вирус так быстро распространяется между людьми. Чтобы понять, почему SARS-CoV-2 такой заразный, биологи из Корнельского университета сравнили его структуру с ранее известными коронавирусами человека.

Авторы исследования отмечают, что, несмотря на то, что новый коронавирус по строению очень похож на SARS-CoV-1, который впервые обнаружен у людей в 2003 году, — 76% геномной последовательности вирусов совпадают, — у него есть черты, схожие с менее вирулентным (то есть менее способным вызывать заболевание) человеческим коронавирусом HCoV-HKU1.

При этом SARS-CoV-1 обладает крайне высокой летальностью — около 10%, — но не так быстро распространяется, а HCoV-HKU1, хоть и относительно безвредный, но высококонтагиозный, то есть заразный. Ученые считают, что именно сочетание свойств двух вирусов делает SARS-CoV-2 таким опасным.

Кроме того, и это важно, исследователи показали в белке-шипе SARS-CoV-2 (элементе структуры, отвечающем за связывание вируса с клеткой и проникновение в клетку) некую особую петлю, которая состоит из 4 осно́вных аминокислот и не встречается в других известных человеческих коронавирусах.

Посредством белка-шипа (S-белка) на поверхности коронавируса он прикрепляется к рецепторам атакуемых клеток.

Исследователи полагают, что находящаяся на поверхности белка-шипа гибкая петля доступна для некоего разрезания, которое обеспечивает более высокую вероятность проникновения вируса в новую атакуемую клетку.

(Значит, они говорят о том, что внутри белка возникла некая петля, а эта петля запрограммирована на некое разрезание. А это разрезание позволяет легче внедряться в клетку. То есть делает заболевание более убойным.)

Кроме того, особую патогенность нового вируса, по мнению авторов, можно объяснить еще и тем, что белок-шип SARS-CoV-2 активируется ферментом — фуриновой протеазой, присутствующим в различных тканях человека, — не только в легких, но и в тонком кишечнике. А это значит, что вирус может размножаться не только в легких, что и показали медицинские вскрытия.

И кто-то будет говорить, что все это срочно соорудила матушка-природа? А она, между прочим, никогда не торопится. И ее могучие тренды лишены вот такой скачкообразности, без которой невозможно объяснить появление COVID-19. А ведь либо природа, либо то, что отрицается — искусственность создания спецбиологического изделия под названием COVID-19.

Всё говорит об этой искусственности, а признать ее нельзя. Потому что кто-то наложил на это запрет. И этот запрет исполняется с загадочной послушностью.

Как только какие-нибудь исследования обнаруживают доказательства искусственности вируса COVID-19, сразу же те, кому эта искусственность в высшей степени не с руки, начинают опровергать данные коллег, ссылаясь на свои данные.

Это всё опубликовано 1 мая. Проходит десять дней, и уже 10 мая 2020 года в британском журнале Current Biology выходит статья китайских и австралийских биологов, совместно изучавших летучих мышей, и обнаруживших у них вирус, который, по их мнению, можно считать ближайшим родственником нового коронавируса. В некоторых областях генома этого вируса тоже, говорят ученые, есть характерные вставки аминокислот, аналогичные SAR-CoV-2.

И тут же в голосе обнаруживших это обстоятельство ученых вдруг начинает звучать идеологический металл. Десять дней прошло!

«С момента открытия SARS-CoV-2 появились необоснованные предположения о том, что вирус имеет искусственное происхождение, — заявляет руководитель данного исследования, Вайфэн Ши (Weifeng Shi), профессор Института биологии патогенов при Первом медицинском университете Шаньдуна в Китае. — В частности, говорилось о том, что вставка S1/S2 весьма необычна и, возможно, свидетельствует о лабораторных манипуляциях. Наша статья четко показывает, что такие события происходят естественным образом в дикой природе».

Ну не научный это язык! Я совершенно не хочу сказать, кто прав, эта группа или другая. Я только хочу сказать: бросьте ваш тон и возьмите человеческий! Бросьте ваш идеологический трубеж и возьмите научный тон. В научном коллективе так не говорят. Там говорят: «У нас есть аргументация такого-то типа. Как вы на нее ответите? Как вы объясните вот это и это обстоятельство? Достаточно ли доказательны эти исследования? Что вы думаете об индийских исследованиях?» И так далее.

Разверните дискуссию между учеными, которые считают так или иначе. Притом, что в науке все такие обстоятельства носят шаткий характер. И исследования все эти очень скороспелые — и те, и другие. И потому должны обсуждаться с предельной открытостью и взаимоуважением.

«Мы опровергли, а вы!..» — это не научный язык.

Но никто ничего не обсуждает. Царствует Его Величество политический интерес — вот что опасно! Причем заинтересованные не скрывают этого. И не хотят обсуждать, кто именно создал нечто искусственное.

Почему? Потому что все хотят, чтобы эта «нечистая сила» сгинула: «Сгинь, правда! Сгинь все, что нам мешает! Прииди все, что нам полезно!» В этих условиях истину обнаружить невозможно.

А вот раскрутить нужный миф не составляет труда. Беспрецедентность нынешнего карантина требует поэтому особо пристального изучения. Ведь кто-то должен был и внушать необходимость его осуществления, и пугать его масштабом, и разрабатывать надлежащие меры. Обнаружение этого коллективного «кто-то» может дополнительно содействовать обнаружению смысла той большой игры, которая ведется вокруг ситуации с коронавирусом.

Когда в мире возникает нечто скверное, велик соблазн элементарной идентификации этой скверны с каким-то отдельным, желательно более или менее богатым и могущественным человеком, причем человеком, который заявляет о своем желании содействовать этой скверне. По отношению к COVID-19 такой фигурой, несомненно, стал Билл Гейтс.

Его самого и его жену Мелинду обвиняют в стремлении использовать эпидемию COVID-19 для победы той скверны, которую люди небезосновательно чуют в том, как раскручивается эпопея с коронавирусом, какие выдвигаются далеко идущие проекты, в рамках которых эта эпопея становится своего рода приводным механизмом.

Можно ли поэтому считать эти обвинения Гейтсов абсолютно несостоятельными? Ни в коей мере. Факты говорят о том, что супруги Гейтсы о-го-го как сопричастны играм вокруг коронавируса. И они даже не просто сопричастны, а они выполняют роль неких атакующих игроков.

Другое дело, что Гейтсы сами по себе не тянут на роль главных демонов XXI столетия. Им эта роль не по плечу. Никакие деньги, которых у Гейтсов не так много, как считается (или, точнее, их жутко много для обычных людей, но слишком мало для супер-демонов), не могут волшебным образом изменить мир и привести к окончательному порабощению человечества. Деньги для такого порабощения и изменения мира очень необходимы и совершенно не достаточны. Поэтому надо присмотреться к конкретным играм Гейтсов, а не к выдумкам по их поводу. А вот присмотреться к этим конкретным играм и тем, кто в них вовлечен, не только можно, но и нужно.

Одна из таких конкретных игр Гейтсов называется «Большие вызовы в области глобального здравоохранения» (The Grand Challenges in Global Health, сокращенно GCGH).

История данной инициативы такова.

В январе 2003 года Билл Гейтс впервые заговорил о грандиозных вызовах в области глобального здравоохранения. Он объявил об этих вызовах на Всемирном экономическом форуме в Давосе. И сразу же обнаружилось то, о чем не хотят говорить, — что партнером Гейтса по тому, что касается этих самых грандиозных вызовов, являются уже обсужденные нами Национальные институты здравоохранения (National Institutes of Health — NIH). Ну и кто такой Гейтс по отношению к NIH?

Сколько Гейтс может потратить в год? Он 10 раз удавится (на физиономию его посмотрите) перед тем, как миллиард вынет, если ему его не вернут.

По отношению к любому частному лицу Гейтс обладает колоссальной финансовой мощью. Но по отношению к американскому государству и его инвестициям в исследовательскую деятельность на ниве здравоохранения Гейтс — это малая величина. И это касается не только Гейтса, а очень многого.

Кроме того, американское государство располагает не только деньгами. Оно, как мы убедились, много чем располагает. А у Гейтса всего этого нет.

Когда-то, иллюстрируя нужность, но недостаточность денег, я говорил, что у папы римского или у генерала ордена иезуитов есть и деньги, и нечто другое — огромное число достаточно энергичных людей, которые выполнят приказ. А у какого-нибудь нашего олигарха в критической ситуации его приказ, может быть, выполнит личная секретарша, да и то вряд ли. И в этом принципиальная разница. Поэтому деньги необходимы, но недостаточны.

Большие изменения в мире осуществляют большие сообщества. И если по другим вопросам справедливо утверждение «ищите женщину» (cherchez la femme), то по вопросам таких изменений в мире столь же справедливо утверждение — ищите больших изменителей, обладающих совокупными большими возможностями. Это не Гейтс. Но подобная констатация вовсе не означает, что его поползновения не надо рассматривать. Потому что, как мы убедились, за этими поползновениями стоят большие системы, обладающие самыми разными возможностями, предполагающими не только подкуп, но и массовые убийства, а также многое другое. Гейтс запросто решится на эти убийства. Но у него нет армий убийц, которые выполнят его приказ. А нанять их за деньги нельзя. Тут действуют иные принципы управления.

Старец Гор, он же Хасан ас-Саббах, посылал убийц, не прельщая их здешними денежными вознаграждениями. Он их прельщал иначе. И выбирал тех, кого можно именно так прельстить — запредельным, трансцендентальным счастьем и тому подобным. И это правило работает неукоснительно во все эпохи. Наемные киллеры — это не то, что меняет мир. И даже проплата отдельным полкам или другим военным частям каких-нибудь латиноамериканских стран (и пусть даже других) — тоже не меняет мир. Мир меняется иначе.

Итак, в 2003 году в Давосе Гейтс объявил о своем партнерстве с NIH, которые мощнее Гейтса. Кто кого купил? Почему NIH понадобился Гейтс?

Далее было объявлено, что фонд Билла и Мелинды Гейтс выделяет определенную сумму фонду этих Национальных институтов здравоохранения (NIH). Какую сумму фонд Гейтса выделил фонду NIH, притом что правительство США выделяет NIH десятки миллиардов? Фонд Гейтсов выделил фонду NIH 200 миллионов долларов. Как говорится в таких случаях, «всякое даяние — благо». Но когда я смотрю на продувную физиономию Гейтса, то я не могу отделаться от подозрения, что Гейтсы хотели нажиться, присосавшись к NIH. А не облагодетельствовать деньгами гигантские NIH. Речь шла о каком-то вступительном взносе во что-то.

Во что? В создание какой-то площадки. Она же — научный совет по тому, что касается тех грандиозных вызовов, на которые должны отвечать совместно NIH и Гейтс. То есть Слон и Моська. NIH — Слон, Гейтс — Моська.

Совет был нужен не только Моське. Он почему-то нужен был Слону.

В январе 2003 года Гейтс заявил о некоей инициативе, касающейся больших вызовов в области глобального здравоохранения.

В мае того же года начал работать научный совет. Ему предстояло сформулировать наиболее крупные научные задачи в области глобального здравоохранения.

В октябре 2003 года Фонд Национальных институтов здравоохранения (NIH) и Фонд Билла и Мелинды Гейтс объявили о первых 14 научных задачах, которые будут в центре внимания инициативы «Большие вызовы в области глобального здравоохранения».

В числе этих 14 задач — задачи по улучшению вакцинации детей, по созданию новых вакцин, по улучшению медикаментозного лечения инфекционных заболеваний и другие.

К августу 2004 года научный совет отобрал 400 заявок на получение грантов для проведения исследований по 14 обозначенным задачам.

В мае 2005 года фонд Билла и Мелинды Гейтс, в дополнение к выделенным ранее 200 миллионам долларов, выделил еще 250 миллионов долларов на реализацию инициативы «Большие вызовы в области глобального здравоохранения».

К этому моменту уже стало ясно, что NIH нужна непрозрачная частная площадка для чего-то. Оператор нужен в виде Гейтса.

В 2013 году Фонд Билла и Мелинды Гейтс стал одним из партнеров Глобального фонда инновационных технологий здравоохранения (Global Health Innovative Technology Fund — GHIT) и одним из основных его финансовых доноров.

А в феврале 2015 года в партнерские отношения с GHIT вступила инициатива «Большие вызовы в области глобального здравоохранения».

Какой опять Слон с Моськой вступил в партнерские отношения?

Это фонд, созданный шестнадцатью фармацевтическими и диагностическими компаниями японскими и правительством Японии. Он является международным государственно-частным партнерством.

Сразу возник вопрос — что он Гекубе, что ему Гекуба? Зачем Гейтсу и его американским покровителям нужны японцы? Или, точнее, по-японски прочная смычка колоссальных японских фармацевтических и иных гигантов и японской власти? Потому что те шестнадцать компаний, которые вложились в Глобальный фонд инновационных технологий здравоохранения, обладают несравненно бо́льшими возможностями, чем Гейтс.

То, что сидит внутри любых подобных конгломератов компаний и составляет их сердцевину, мы обсудим потом. Достаточно и того, что пока что обсуждаем.

NIH, то есть американскому «Слону», который с давнишних пор, как мы убедились, взаимодействует с японцами в сфере разработки биологического оружия (с военными преступниками взаимодействует, которых он же сам пригрел), зачем-то понадобился Гейтс в виде платформы, позволяющей объединить усилия американских групп, ориентированных на эти самые NIH (а это очень мощные группы) с ничуть не менее мощными японскими группами. И все это очевидным образом стало вращаться вокруг привычной для этого американо-японского альянса темы биологического оружия. Уже в момент, когда такое вращение началось, стало как-то не по себе. При этом — что ни крупная японская фармкомпания, то скандал по поводу откатов через какие-то фонды.

К примеру, в апреле 2019 года компания «Астеллас», входящая в число шестнадцати компаний, создавших на паях с правительством Японии этот самый Глобальный фонд инновационных технологий здравоохранения (GHIT), выплатила министерству юстиции США 125 миллионов долларов, чтобы снять обвинения в сговоре с целью предоставления откатов через фонды «Медикэр». А «Медикэр» — это национальная программа медицинского страхования в США для лиц от 65 лет и выше, а также для более молодых граждан, страдающих определенными тяжелыми заболеваниями. Это вам почище, чем NIH. Возможности этого «Медикэр» — огромные.

А чем занимается «Астеллас»? В числе прочего — инфекционными заболеваниями.

Никаких свежих мыслей в связи с этим не возникает? Или как? Это все само по себе, а коронавирус сам по себе?

И «Астеллас», и другие компании, подчеркну еще раз, не вылезают из скандалов, порожденных специальным характером впаривания вакцин и иной фармацевтической продукции.

Глобальный фонд GHIT, созданный японцами, Гейтса восхищает безмерно. Гейтс заявляет, что этот замечательный фонд (цитирую) «использует огромный инновационный потенциал японских фармацевтических компаний, университетов и научно-исследовательских учреждений для ускорения создания новых вакцин, лекарств и средств диагностики заболеваний». И что все это ужасно нужно развивающимся странам в первую очередь.

А бывший директор ВОЗ Маргарет Чен, расхваливая деятельность данного глобального фонда, заявила о том, что он вмешался, «чтобы обеспечить стимул в новаторской модели партнерства». И что стимул состоит в том, что новая модель партнерства «привносит японские инновации, инвестиции и лидерство в глобальную борьбу с инфекционными заболеваниями».

Иначе говоря, речь идет о попытке перераспределить большие деньги, направляемые на борьбу с этими заболеваниями. При этом GHIT является первым государственно-частным партнерством, в котором участвует одновременно и национальное правительство Японии, и Организация Объединенных Наций, и консорциум фармацевтических компаний, и международная благотворительность. Новаторская идея, правда? Запахло определенным суперраспилом с невнятной глобальной и геополитической подоплекой и созданием таких структур, которые потом легко будет преобразовать в глобальную власть.

Ну, а дальше — больше. Дальше уже рассмотренное нами «Событие 201», когда Гейтсы и те, кто вместе с ними это раскручивал вблизи начала «коронавирусной эпопеи», прямо спрогнозировали, как именно будет эта «коронавирусная эпопея» проходить. Просто один в один.

Но и это не всё. Да, было проведено мероприятие под названием «Событие 201». Но кто-то должен был начать дикий вой по поводу того, что коронавирус — это «ужас-ужас-ужас». Это же должны были делать не только те, кто приказывает «Вперед!», но и те, кто могут это обеспечить. Кто эти исполнители?

Кто такой сэр Рой Малкольм Андерсон? Это ведущий британский эксперт по эпидемиологии, занятый — чем? Математическим моделированием распространения инфекции.

Андерсон не только был главным научным советником министерства обороны Великобритании в период с 2004 по 2007 год. То есть именно в ту эпоху, когда Рамсфелд начал развивать идею всеобщих карантинов. Они развивали это вместе. Только Рамсфелд — это политик, а Андерсон — это человек, в руках которого некие средства раскрутки паники.

Андерсон много еще кем был. Например, с 2003 по 2010 год являлся членом гейтсовского совета по «Большим вызовам в глобальном здравоохранении».

Видите, как нитка тянется?

Кого приволок с собой Андерсон? Нила Фергюсона, известного своими беспредельно алармистскими прогнозами и требованиями карантинизации населения. Кто орал в основном: «карантины или смерть»? Нил Фергюсон. Кто он такой? Член команды Андерсона. Кто такой Андерсон? Член гейтсовского совета, который мы рассмотрели.

Сбылись ли математические прогнозы Фергюсона, которые сулили миру гибель от эпидемий, если этот мир не переустроится на основе постоянных карантинизаций? Сбылись эти прогнозы? Они ведь давно уже осуществляются. Нет, не сбылись!

В 2002 году так называемые математические биологи, то бишь группа Андерсона-Фергюсона, прогнозировали смерть 50 тысяч британцев от коровьего бешенства. И утверждала, что если этим бешенством заразятся бараны, то погибнет 150 тысяч британцев. Во что это обошлось Британии? Неужели кто-то считает, что на этом не нагрели руки кураторы математических биологов?

В 2009 году Фергюсон спрогнозировал, что от птичьего гриппа погибнет 65 тысяч британцев. Сколько их реально погибло? 457 человек. Фергюсон был опозорен? Ничуть не бывало. Он только наверх подымался и подымался. Кто же его так подымает?

Фергюсон становится советником Всемирного банка и консультирует европейские правительства. Вот кто его подымает.

16 марта 2020 года руководимая Фергюсоном Группа по моделированию эпидемий из британского Имперского колледжа опубликовала доклад, в котором рассмотрены две стратегии противодействия распространению коронавируса.

Первая стратегия — смягчение — направлена не на то, чтобы полностью прервать передачу коронавируса, а на то, чтобы уменьшить воздействие пандемии на здоровье людей.

Вторая стратегия — подавление — предполагает резкое снижение числа заражений. Такое снижение может быть достигнуто, только если прибегнуть к жесткому карантину.

Фергюсон и его команда дают следующий прогноз:

«В случае несдерживаемой эпидемии мы прогнозируем примерно 510 тысяч смертей в Великобритании и 2 миллиона 200 тысяч в США, это без учета потенциального негативного влияния на смертность фактора перегрузки систем здравоохранения».

Авторы доклада настаивают, что единственной жизнеспособной стратегией в настоящий момент является стратегия подавления. Которая потребует принятия радикальных мер — введения резких ограничений на работу, школьные занятия, общественные собрания — до момента появления вакцины, что может занять до 18 месяцев.

Фергюсон и его группа предупреждают, что такие меры повлекут за собой огромные издержки: «Никогда еще политика вмешательства с такими разрушительными последствиями для общества не применялась на протяжении такого долгого времени. Как население и общество отреагируют на нее, остается неясным».

Но, несмотря на это, авторы настаивают на принятии стратегии подавления, то есть на проведении разрушительной «политики вмешательства».

В этот же день, 16 марта 2020 года, в США были обнародованы новые обширные федеральные рекомендации по резкому ограничению деятельности американцев.

The New York Times отреагировала на это статьей «Белый дом занимает новую позицию после страшного доклада о числе жертв». В статье сообщается, что новые рекомендации Белого дома основаны на страшном научном отчете группы Фергюсона.

На пресс-конференции с участием Дональда Трампа Дебора Биркс, один из руководителей оперативной группы Белого дома, заявила, что позиция оперативной группы изменилась под влиянием информации британских коллег, сообщает The New York Times.

Как заявил в интервью The New York Times Нил Фергюсон, его группа поделилась своими прогнозами с оперативной группой Белого дома около недели назад.

Вероятно, Фергюсон заранее поделился своими наработками и негативными прогнозами не только с американцами. Потому что за четыре дня до американцев — 12 марта 2020 года — президент Франции Эммануэль Макрон ввел в своей стране режим всеобщей изоляции.

У нас тут некоторые наши высокие администраторы говорят: «Ну, нам же сообщили, что гибелей будет вообще немерено». Кто сообщил? С этого момента поподробнее. Фамилия, имя, отчество. Через кого общались? Через Сколково или через другие места? Где терминалы? Он же не один, этот Фергюсон, который всё это впаривает, — и все начинают выть. А потом это сходит с рук. Говорят: «Ах, преувеличено… Но что ж поделать, но какие хорошие люди! Ну давайте еще раз поверим!».

Это вам не Гейтс-одиночка. И не Андерсон или кто-нибудь из них. И не японские концерны. И не огромные дела с американскими Национальными институтами здравоохранения. Это больше.

Но вернемся к частностям. Они же тоже бывают иногда существенны. Дьявол иногда размещается и в деталях.

В группу Андерсона–Фергюсона входит некий Симон Кошмез, настаивающий на все той же всеобщей изоляции. Еще раз подчеркну — беспрецедентной, которую кто-то же должен продавливать. Кошмез является членом научного совета Елисейского дворца по COVID-19. Создание этого научного совета Елисейского дворца было санкционировано профессором Жеромом Саломоном — главой Управления здравоохранением при французском министерстве солидарности и здравоохранения.

Группу, в которую входят и Саломон, и Кошмез, и другие, иногда называют группой Бернара Кушнера. Того самого Бернара Кушнера, который побывал и министром здравоохранения во многих французских правительствах, и высоким представителем Генерального секретариата Объединенных Наций в Косово. И министром иностранных дел в ряде правительств. И соучредителем организаций «Врачи без границ».

Кушнер — это крупная фигура в том, что касается специфических леваческих игр. Это левак, которого вполне можно назвать неотроцкистом, но который потом сильно ушел вправо. Ничего не напоминает по поводу неоконсерваторов?

Но Кушнер — это еще и крупный игрок на медицинском поле, а также крупный игрок в весьма сомнительных играх, которые осуществляются в «горячих точках». Я подчеркиваю, весьма сомнительных — это не моя оценка.

Одной из таких сомнительных игр была игра под названием «Остров света». В 1979 году Кушнер зафрахтовал грузовое судно под таким названием. Это судно доставило в Южно-Китайское море группу врачей, чтобы спасти вьетнамцев, которые сбежали от коммунистического режима и пытались добраться на лодках до Гонконга. Там произошла очень крупная афера с этими бежавшими вьетнамцами. Мутная, темная.

Кушнер с 70-х годов XX века отстаивает концепцию права на вмешательство. Имеется в виду вмешательство западных просвещенных стран — во имя чего? Во имя недопущения диктаторских злоупотреблений всякими там Асадами, кем угодно еще.

Кушнер — это очень крупный авантюрист, вполне способный на проведение самых разных кровавых инициатив.

Вот что говорил Кушнер по поводу Слободана Милошевича в свою бытность государственным секретарем по здравоохранению (казалось бы, что тебе?): «Сколько раз мы надеялись на то, что придет день, <…> когда мы сможем сказать любому диктатору: „Господин диктатор, мы не дадим вам притеснять, пытать, убивать ваше население“. И, наконец, настал желанный момент вмешательства в дела бывшей Югославии. Того вмешательства, к которому мы призывали 8 лет, начиная с 1991 года. <…> И к вмешательству в Косово, о котором мы говорили на протяжении восьми лет». (Цит. по: Lettre de Réunir, Printemps 1999, citée par Burnier, Les 7 Vies du Dr Kouchner, p. 445 («Семь жизней доктора Кушнера» с. 445.)

Хороший левак, да? Бывший, правда.

Став высоким представителем ООН в Косово, Кушнер замарался настолько, что прокурор международного трибунала по бывшей Югославии Карла дель Понте осудила отказ Кушнера от сотрудничества со следователями.

Кушнер отказался в том числе от сотрудничества по проблеме политического крыла Армии освобождения Косова. Конкретно — от сотрудничества по деяниям бандита Хашима Тачи, которому он покровительствовал в том, что касалось самых темных действий. Включая незаконный оборот наркотиков и незаконную торговлю органами.

Медицинские игры Кушнера тоже носили очень специфический характер.

А теперь зададимся вопросом: «Нет ли чего-то по-настоящему крупного, способного использовать в своей игре и Андерсена, прочно вписанного в инициативы Гейтса, и Фергюсона, прочно связанного с Андерсеном, и Кошмеза, входящего в ту же компанию, и Кушнера, и Саломона?»

Ведь кто-то должен был исполнять задачу по превращению реальной борьбы с ковидом в экстатическую оргию, в рамках которой опасность ковида, да и всех других эпидемий, была фантастическим образом преувеличена. Ведь не первый раз происходят эти фантастические преувеличения с огромной наживой!

Вдумаемся, помимо прочего, эта экстатическая оргия породила колоссальные финансовые потоки, направленные на спасение от последствий COVID-19. Не только на спасение от COVID-19, но и на спасение от последствий экономических. Речь идет не о миллиардах и не о сотнях миллионов, а о многих триллионах долларов. Суммы на это спасение беспрецедентны. Куда потекли эти денежки, и кто подставил руки? Тут одного Гейтса мало. Тут нужен консорциум, способный и обогатиться на этом экстазе, причем обогатиться неслыханно, и воспользоваться разорением тех, кто не вошел в консорциум, для скупки активов, и соединить такое обогащение с геополитическим наездом на Китай и Россию, и позицию Трампа перед выборами в США сильно сдвинуть, и осуществить какие-то новые проекты квазикарантинного мироустройства. Много целей, да? Тут не «две цели одной пулей», тут ох сколько целей поражается одновременно!

Так что же это за консорциум, в котором Гейтсы могут играть только скромную, хотя и яркую роль?

Если вы понимаете, что Гейтс — это очень значимый «мальчик на побегушках», то, анализируя эти побегушки интереснейшие, можно разобраться в произошедшем. Но если вы превращаете мальчика на побегушках в главного всемогущего демона, то смысл игры от вас ускользает. И у вас возникает не настоящая картина происходящего, а некая мифологическая упрощенная конструкция.

Пытаясь разобраться именно в смысле невероятно крупной и опасной игры, я задаюсь вопросом: какой именно консорциум сделал Гейтса своим «мальчиком на побегушках»? При том что случайных людей такими мальчиками не делают. И мальчик на побегушках — это очень высокое лицо.

Далее мне хочется знать, какое место в этом консорциуме занимает такая организация, как Коалиция по инновациям в сфере готовности к эпидемиям — The Coalition for Epidemic Preparedness Innovations, сокращенно CEPI.

Что это за CEPI, которая была основана в Давосе в 2017 году при участии:

• Фонда Билла и Мелинды Гейтс,

• лондонского фонда Wellcome Trust, который специализируется на биомедицинских исследованиях,

• Всемирного экономического форума,

*, а также консорциума стран, в который поначалу входили Норвегия и Индия. А позже к консорциуму присоединились Япония, Германия и ряд других стран.

Штаб-квартира организации CEPI находится в Осло, Норвегия.

Еще в 2017 году, до всех этих ковидных неприятностей, журнал Nature охарактеризовал CEPI следующим образом: «Это, безусловно, крупнейшая инициатива по разработке вакцин против вирусов, представляющих потенциальную эпидемическую угрозу».

Ведь так ни про какую другую организацию не говорят, правда? Вдруг — раз! — и вспыхнула эта «крупнейшая инициатива по разработке вакцин против вирусов, представляющих потенциальную эпидемическую угрозу». В 2017 году это было сказано.

А в 2020 году CEPI назвали ключевым игроком в гонке за разработку вакцины против COVID-19.

Что это за ключевой игрок? Кто стоит за его спиной? И в чем не придуманный, а настоящий смысл ведущейся игры?

(Продолжение следует.)